1927 - 2016
Дедушка Евгении Владимировны Шишенковой, специалиста по персоналу отдела кадров ФГБНУ НЦ ПЗСРЧ
14-летнему мальчишке Жене Белову на фронт было не попасть, маленький еще. Но в 15 лет - в 1942 году - он сбежал из дома на Восток, к самой границе, откуда стране Советов угрожала бактериологической войной милитаристская Япония. И здесь же совершил свой подвиг: документально изложенный и сохраненный в архивах Иркутского противочумного института Сибири и Дальнего Востока как единственный за всю Великую Отечественную, косвенно подтверждающий намерения милитаристской Японии развязать против СССР «чумную» войну.
История об этом подвиге хранится в семье:
"На фронт 15-летнего пацана не брали –мал еще. Поезда, мчавшиеся на Запад мимо Мысовой, тщательно охранялись – пробраться незамеченным и затеряться в бесконечных железнодорожных составах было невозможно. Но все же в 42-м Женьке Белову удалось сбежать из дома – на Восток, к самой границе, откуда стране Советов угрожала бактериологической войной милитаристская Япония.
Дело для настоящего мужчины найдется всегда, думал Женька, засыпая в пассажирском вагоне. И благодарил случай, который свел его с Петром Тарасовым, предложившим юному патриоту послужить Родине в Борзинском отделении читинской противочумной станции.
Эта станция стояла кордоном на советско-маньчжурской границе, откуда до грозного врага - 731 отряда Квантунской армии Японии было рукой подать. Распространяемые среди местного населения незримыми идеологами Красной Армии листовки изображали «враждебных япошек», вынашивающих замысел распространить по всему Дальнему Востоку смертельную чуму. «Будьте бдительными!» - гласили листовки.
Мальчишку сразу взяли на работу объездчиком. Целыми днями он мотался по степи, проверяя гнезда хищных птиц, питавшихся сусликами и забайкальскими сурками (тарбаганами) – основными переносчиками чумы.
Будущий ученый с мировым именем, а тогда простой сотрудник Иркутского противочумного института Петр Тарасов, назидательно говорил : «Увидишь в гнезде взрослого тарбагана, знай, что он чумной. Здорового животного никакая птица не одолеет…»
В тот же год Женька Белов не побоялся страшной смерти и совершил свой первый подвиг. В орлином гнезде, значившемся в его, Женькином, хозяйстве под номером «10», юный объездчик обнаружил труп взрослого тарбагана, и тотчас вспомнил наставления Петра Прокопьевича. Эх досада! Где-то потерял перчатки, забыл респиратор… Из спецпринадлежностей - один только клеенчатый мешок. Да еще вбитый в голову рассказ о трагических событиях 1922 года, когда здесь же, в Читинской области, охотник, разделавший убитого им тарбагана, заразился сам и заразил всю деревню Харанор. Тогда никого не осталось в живых. Чума покосила всех - и старых, и малых. Но мальчишеское любопытство и желание доказать взрослым, что и он может быть полезен Родине, возобладали над страхом. Сунул дохлого зверька в мешок и помчался к палаточной лаборатории. Увидев «трофей», Петр Тарасов разволновался, и тотчас отложил все другие дела. Ожидая возле палатки результатов анализа, Женька услышал тихий разговор коллег, доносившийся из-за брезента : «Чума?... Жалко пацана – помрет…»
Последнее прозвучало, как утверждение. Он не сразу и понял, что это про него. Догадался только по красноречивым взглядам сослуживцев – оценивающим и жалостливым. Все сомнения развеял Тарасов, который приказал немедленно наполнить 200-литровую бочку водой и щедро разбавить ее лизолом – ядовитой жидкостью.
Раздевшись до гола, Женька нырнул в бочку, несколько раз погрузился в нее с головой, как велел Тарасов. «Если повезет, агрессивная среда уничтожит вирус. А если нет…». Перт Прокопьевич развел руками
Потом Женьку изолировали, соорудив для него в 250 метрах от лагеря палатку с вывешенным над ней черным флагом – предупреждением не подходить. Через 9 дней живому и здоровому герою разрешили покинуть карантин. Оказавшись среди своих, мальчишка узнал, что спецотрядом Красной Армии площадь в 25 квадратных километров, где был найден чумной зверек, обработана токсичным химическим веществом хлорпикрином. Зона заражения локализована, угроза распространения чумы снята. Женьку наградили похвальной грамотой и выписали 200 рублей премии.
В последствии этот факт будет документально изложен и сохранен в архивах Иркутского противочумного института Сибири и Дальнего Востока как единственный за всю Великую Отечественную, косвенно подтверждающий намерения милитаристской Японии развязать против СССР «чумную» войну.
«Рискуя жизнью Белов Е.И. взял тарбагана и доставил в лабораторию научной группы, тем самым предотвратив вспышку чумы. Проба, взятая с этого тарбагана, названа именем Белова Е.И., и упомянута в трудах ученого Петра Тарасова».